Съемки оставляют желать лучшего. Но интересно.
Почему-то наши всегда произносили название "Оберсдорф", хотя правильно Эберсдорф (Ebersdorf). Водители ТБП из Карл-Макс-Штадта часто сюда ездили, продовольствие привозили. На табличке за КПП было написано: "Пожарный подъезд", а на  кинозале: "Вход посторонним запрещен. Родители отвечают за своих детей".
Меня всё шофера приглашали проехать с ними в Ebersdorf, но я так и не съездил. Тогда мы не думали о том, что через годы у нас будет ностальгия по местам службы.

Отредактировано gubarewa (2013-09-06 22:44:14)

Мне понравилось, не смотря и на погрехи, и действительно как-то лучше ориентируешся, когда камера снимала без перерыва, + коментарии, что было раньше, подтверждало свои воспоминания. Что-то изменилось, что то снесли, а что то переделали облагородили до неузнаваемости. Конечно я все окресности, что было там раньше не помню, так как вы. Так как прибывал там в госпитале, в командировке 2 с лишним месяца, я писал об этом. Но с главным корпусом госпиталя я знаком, где я жил работал, где у меня была шикарная худ-я мастерская. Вспоминаю лица людей, нач отделений офицеров медиков, врачей. Помню глав врача , начальника родильного отделения, то что рядом с клубом на 2-ом этаже, очень красивая, тогда молодая женщина модельной внешности, но строгая и серьёзная. Но как то она пригласила меня туда к себе, один раз, что то надо было ей сделать. Потому я и запомнил, так как своими глазами видел там родильный кабинет, палату с роженицами. А детское отделение было в этом же здание, но подальше, на первом этаже, ближе к боксам. В последние дни до отъезда я там расписывал стены росписи для детей. Рядом на улице, брусчатка конечно была, я помню её. Но частично её, генерал лейтенант - Агудов Александр Иванович, из штаба 1-ТА,  приказал разобрать, под аллеи, газоны, клумбы для парка отдыха, оставив только дорогу во круг для проезда авто. Да и разбирали её с одной стороны, частично, где клуб, родильное и детское отделение. Но помню бойцы помучились с родной немецкой брусчаткой. Каждый камень как зуб выдёргивали, выковыривали ломами. Конечно если не трогали то до сих пор стояла бы. Видимо остальную разобрали позднее, а может и сейчас. А в том здание в котором ваша мать работала фельдшером, тоже пришлось побывать. В кабинете у глав. начальника госпиталя. Помню в этом же здание, зубной кабинет был, зуб мудрости дёрнули мне там.

На счёт детского и родильного отделения, скажем так объяснимо. В ваши года прибывания  там, в 1971 г  пожалуй их и не было, из за ненадобности, или эти проблемы решали в других госпиталях, на территории Германии, или в Союзе. Но к концу 70-х, видимо назрела обстановка открыть эти отделения, так как контендент наших войск в ГСВГ был не малый, и конечно наши  женщины рожали и детей лечить надо было иногда где то поближе, видимо и решили открыть их на базе этого госпиталя. А я там был в 1978 г. и эти отделения уже были там, не знаю с какого года, не интересовался. Конечно за 7 лет изменения могли произойти. А на счёт настальгии  конечно понятно, 3,5 года да ещё в детском возрасте, с относительной свободой действий, несравнимой с военнослужащими срочниками. Конечно много чего видели там интересного, впитывали в своё чистое сознание, есть что вспомнить, да и 3,5 г, это фактически ваше детство, история. У меня неплохие впечатления остались об этом месте, госпитале , городе. хоть я и был там 2 с лишним месяца. Но это время было очень ярким в творчестве, особым, каким то глобальным. и это было на первом году службы. Я уже писал об этом. В своей части, в Дрездене, я нёс обычную  службу рядового, ходил как и все в наряды по роте дневальным, на кухню, помимо этого занимались разгрузкой вагонов , и другими работами в части. А тут вдруг меня срочно снимают с наряда, и штабной УАЗик с полковником увозит в Карл Маркс Штадт, в ваш госпиталь, и тут же приезжает туда генерал Агудов, вызывает меня к нему, и он объясняет мне  задачи. что я должен сделать там, давая при этом особые полномочия при всех офиерах госпиталя, что меня тогда бросило в шок, холодный пот. Оказывается он видел мою работу которую я делал в первые месяцы службы, в учебке в Цейтхайне. А тут ожидался московский генералитет, комииссия, и этот госпиталь решили сделать показательным, образцовым в жатые сроки. Конечно кто-то мне завидовал, вроде как попал на курорт, и не какой службы, нарядов. Но на самом то деле творчество - что-то придумывать, делать, воплощать это не простой труд, хоть и интересно конечно, но помню через 2 недели этих работ, я похудел на 10 кг. спал мало. К концу работ у меня появился какой то авторитет, друзья, уважение среди персонала госпиталя. Было приятно  видеть как ребята демьбеля фотографировались на улице в только что отстроенном парке  возле моих красочных  обстрактных пано, которые были далеки от чопорных сухих агитационных стандартов,  в избытке окружающих большинство воинских частей. Была комиссия генералы из Москвы, чиновники, госпиталь похоже им понравился. Вот тогда после их отъезда, меня и пригласил к себе  начальник госпиталя, как раз в то здание где был штаб, где ваша мать ещё в лаборатории , лаборантом работала. И тогда он мне предложил остаться дослуживать у него, перевестись из своей части с Дрездена, к ним, а потом по окончанию срочной службы, остаться по контракту, предварительно получив воинское звание, и  работать художником. Конечно это было заманчиво, и я как бы был не против. Но как бывает в армии, за мной приехали увезли , и на этом эти планы закончились. Но до этого я успел  там выйти  в увольнение в город, с местными демьбелями, в центр Хемница к озеру где лебеди плавали и парк вокруг. Ездили на автобусе ещё в 2 места, к шефам немцам, и просто в другом районе города, где тоже было интересно, и было общение, знакомства с немцами которые говорили по русски. В другой день  замполит устроил мне контромарку на концерт в офицерский клуб, в соседнем гарнизоне, не так далеко, должны были выступать немцы, Карат. Но они не приехали, а приехали артисты из Союза, помню Як Ёла выступал с песней Остановите музыку, и другие. Если удастся съездить ещё и заснять что осталось было бы не плохо.