Техника в батарее оказалась самой старой в бригаде – 152 мм самоходно-артиллерийские орудия 2С3 первой модификации 1973 г. выпуска (с электрической боеукладкой, как в танках).  Всё бы ничего, но эти электрические боеукладки много крови  попортили  мне на боевых стрельбах – во время подачи снарядов, они постоянно заклинивали. Да ещё полный износ гусеничных лент и накладок на  тормозных лентах  на 2-х командирских машинах МТЛБу. В остальных же батареях, были более новые и усовершенствованные – 2С3М.
Износ гусениц на командирских МТЛБу был выше предельного. При норме 122  трака в новой ленте,  и 112 во время максимальной эксплуатации в каждой гусенице, у меня было 105 и 107. То есть во время движения, когда вздумается, зубья ведущей звёздочки,  периодически рвали гусеницу. А износ тормозных лент поворотных механизмов на этих машинах  был такой, что радиус поворота машины был не меньше 15-20 метров, то есть поворот  осуществлялся в несколько приёмов. Это было что-то!
Поскольку всю данную технику и вооружение я изучал в училище досконально, то и работать с ним, было интересно. Ходил в парк с техникой, только с небольшим железным чемоданчиком с инструментами и тестером, так как в системах ПАЗ (противоатомная защита) и ППО (противопожарное оборудование) самоходных орудий,  кроме меня в батарее, мало кто не разбирался. На этой почве (видя моё отношение к технике), быстро «подружился» с зампотехом дивизиона майором Кузанкиным.
Через пару месяцев, после моих мучений во время летнего выезда на полигон, я начал «бить в колокола» по поводу технического состояния моей техники.
Если неисправности электрической боеукладки мы устранили ещё на полигоне (сократив цепи боеукладок на несколько звеньев), то найти новые гусеницы и тормозные ленты казалось мероприятием невозможным. На складах бригады,  дивизии и группы войск -  ничего не было.
И вот наступила пора осенней итоговой проверки. Я сразу сказал командиру дивизиона, что на строевом  смотре заявлю жалобу по данному поводу. Он был не против этого.
Когда вся «свита» проверяющих появилась перед шеренгой командиров батарей, и на вопрос у кого имеются жалобы и заявления,- я шагнул вперёд. Все «ринулись» ко мне.
Начальник Ракетных войск и артиллерии ГСВГ генерал-лейтенант Комаров выслушав меня, грозно и неодобрительно посмотрел на своих  подчинённых «орлов». Те сразу заверили его, что, мол, ерунда – «семь секунд», - найдём и выдадим.
Дней через десять, в конце проверки, меня и командира дивизиона вызвали в штаб дивизии к генералу Комарову. Заходим в кабинет, докладываем, а он нам говорит, - что ни гусениц, ни других необходимых нам запчастей на складах в Германии нет, и поэтому их заказали в Северной группе войск (в Польше).
Вышел я оттуда и только сплюнул – помог, … твою мать!
К этому времени я уже знал, что в 40 км от Потсдама,  в городке Альтеслагерь, стоит отдельный истребительно-противотанковый дивизион 100 мм пушек на МТЛБ, - то есть был шанс  там что-нибудь достать.
Через пару дней сажусь на свою грузовую машину, беру  «жидкую валюту» (немецкая водка «Луникофф» по 0,7 л) и еду туда.
Приехал. Нашёл начальника автослужбы дивизиона старшего лейтенанта. Он говорит, что у него этого «добра» - складывать некуда, - все хранилища под потолок забиты. Только без письменного разрешения командира дивизиона (в воинском звании «полковник», - дивизион-то отдельный!) он ничего не даст. Я ему водку показываю, а он говорит, что за водку - ещё мне кое-что подкинет, но бумажку с подписью командира - обязательно!
Делать нечего – иду искать командира. Показали где искать его, - нашёл, - смотрю, стоит он с кем-то. Подхожу чеканным строевым шагом (авось и это поможет?)  и спрашиваю разрешения обратиться к нему. Тут поворачивается другой офицер, оказалось тоже полковник, и морща лоб, смотрит на меня. И я смотрю - вроде знакомое лицо, а кто и откуда его знаю  – не пойму.
Оказалось, что это был новый начальник РВиА армии полковник Галеев, только что приехавший из ПриКВО, а встречались мы с ним около года назад на Магеровском полигоне под Львовом во время московской инспекции – он у меня проверял готовность батареи к боевой стрельбе. Вот это номер!
Я сразу в «наступление» - так, мол, и так, помощь нужна. Приплёл ещё, что мой  комбриг ему привет  передаёт и т.д. Галеев и говорит командиру дивизиона, мол, помоги – какие проблемы?
Тот только глазами сверкнул, - а ничего не поделаешь, - начальник есть начальник. Я ему бумагу с ручкой быстро подсунул, и сразу бежать от них пока не передумали.
Загрузил полный кузов добра и домой в Потсдам. Заезжаю в парк. На КТП стоит зампотех бригады – что везёшь? Я отвечаю. А у него аж рот открылся, - неужели? Сам залез на кузов, открыл ящик – точно траки и пальцы к ним! Слез и говорит: «Есть у меня комплект тормозных лент в «заначке», дарю только тебе!».
Подъезжаю  к стоянке, а там командир дивизиона с зампотехом уже с почётом  «встречают». И солдаты механики-водители довольные – будем ездить, а не ползать!
Как-то за день до выезда на полигон, на моей машине МТЛБу, разрушился подшипник № 313. Зампотех Кузанкин сам подошёл ко мне, и говорит, что на складах нет и надо ехать куда-нибудь искать.
Я в магазине «малец» в карман (водка 0,35 л) и в 10-ю гвардейскую танковую дивизию в Крампниц – минут 15 на автобусе. В парке дивизии пошёл по танковым  полкам. Искал часа три – нет ничего! Что делать?
И тут какой-то прапорщик в курилке говорит, мол, сходи ещё в инженерно-сапёрный батальон, -  и если там нет – то труба дело. Пошёл искать сапёров.
Захожу к ним на склад, а на полу гора подшипников – тонны две, не меньше. Прапорщик мне – ищи, чего смотришь? Эту гору я перебирал часа два, и к радости прапорщика (будет перед обедом выпивка!!!), в самом конце нашёл «родной» 313-й подшипник.
В 16 часов подшипник я отдал Кузанкину, и в 19 часов машина к выходу на полигон была готова.
Был ещё случай. Зимой, на двигателе одной из моих самоходок, пробило прокладку головки блока. Как всегда, на складе ничего нужного нет, и зампотех Кузанкин посоветовал съездить на танковый завод, так как, прокладки от танков Т-62, после небольшой переделки подходили к нашему двигателю. Этот завод находился в 13 км от Брандербурга, до которого от Потсдама на поезде минут тридцать езды. И начальником 23-го цеха, там был хороший товарищ нашего зампотеха.
Делать нечего, ведь за боеготовность вооружения отвечает командир батареи, - я и поехал. В Бранденбурге сел на трамвайчик, и все 13 км до завода, «катился» на нём по полям и лесам Германии. Красота!
Подъезжаю. А территория завода большущая! Оказывается, его половина находится «под немцами», а вторая наша. И все танки фашистской Германии, в своё время,  делались здесь же.
А все советские   танки Германии в нынешнее время, здесь  проходили все виды ремонта. Насмотрелся там я всякого, - от оторванных и разорванных стволов («черпанули» землицы перед выстрелом), до подбитых танков боевым выстрелом своими же.
Особенно мне понравился цех, где происходит полная разборка танка. Норматив следующий – два бойца за два рабочих дня, разбирали танк на винтики. Естественно, все необходимые механизмы у них были  под рукой. После этого, корпус танка на тележке завозили в «горячий» цех, где его обрабатывали горячим паром под давлением, и вся краска «слетала» махом. Выходил оттуда корпус танка, блестящий, как нержавейка. И начиналась сборка нового танка.
Короче, нашёл я этого капитана, дал он мне эту прокладку, затем  перекинул я её через забор (через проходную не пронесёшь), откуда я её и забрал через несколько минут.
Через пару дней, самоходка была на ходу.