Шаланду полную брикета...!!!Как она нам была "дорога" ночью на Брюкфельде Сколько уголька в неё входило!!!

Новокщенов Юрий привет! Я пытаюсь выполнить твое поручение по поиску Лукоянова Николая. Адрес по которому он предположительно должен проживать находится в самой отдаленной части города. Туда надо специально ездить. Я трижды заезжал, но днем. Никого не застал. Оставлял записки  с просьбой перезвонить, указывал, что тыего ищешь. Но к сожелению звонков не было от него. Пробую через адресное бюро...

периодически переворачиваю интернет на предмет любой информации про судьбу 245 мсп.
вот что нашел.
удивился , что через столько лет тема актуальна и нашлись очевидцы.
http://www.pravda-nn.ru/archive/number: … cle:13761/
Архив номеров — №136 от 11.12.2010
245-й...Исповедь полка

14:29 — 11.12.2010

Валерий Киселев

В начале декабря 1994-го года ситуация вокруг Чечни обострилась настолько, что Президентом России Борисом Ельциным было принято решение о вводе войск в эту мятежную республику. 11 декабря началась многолетняя и кровопролитная кампания по наведению в Чечне конституционного порядка.

Многим не хотелось бы вспоминать, как начиналась та кампания, по существу - настоящая война. Тысячи погибших наших солдат, горе и слезы их родителей, многих тысяч людей, русских и чеченцев, в Чечне, да и по всей России. Но вспоминать и, главное, навсегда усвоить те уроки, надо не только армии, но и всему обществу. Беспечность, стремление к показухе привели к тому, что российская армия в первые недели этой кампании была фактически не готова воевать. Сейчас даже страшно представить, что было бы, если бы пришлось воевать не с бандформированиями в Чечне, а с большой, регулярной армией, напавшей на нашу страну? Могла бы повториться трагедия 41-го года...

Весной 1994 года из Германии в военный городок поселка Мулино Нижегородской области эшелонами был передислоцирован 245-й гвардейский мотострелковый полк. Техника полка - не одна сотня единиц танков, боевых машин пехоты, самоходных гаубиц, грузовиков - была ровными рядами, за неимением ангаров и гаражей, аккуратно выставлена в чистом поле - до лучших времен, а личный состав срочной службы почти полностью отправлен на дембель. Впрочем, служба шла, а как - лучше всего расскажут ветераны полка, которых удалось разыскать.
«Кто тогда думал, что армия понадобится...»

Анатолий КУШНАРЁВ, психолог полка, майор:

- В полку я начал служить еще в Германии, сначала замполитом первого мотострелкового батальона. Вернулись в Россию, солдат-срочников почти всех демобилизовали - кто тогда думал, что армия вдруг понадобится! Мы, оставшиеся офицеры и прапорщики, сами летом и осенью 94-го строили парки, территорию убирали. Где-то в середине декабря пошли слухи о войне в Чечне. Потом команда и нам: «Готовьтесь!» Мы никто не верили, что полк поедет воевать - потому что просто некому было воевать!
«Полк размещался на одном этаже...»

Федор Сергеев, по штатному расписанию - правовед полка, капитан:

- В полк я приехал 1 декабря 1994 года переводом из Таджикистана.

Полк был только на бумаге, весь его личный состав размещался на одном этаже в казарме. Людей едва хватало на наряды. Солдат тогда в полку было всего 40 человек срочников, порядка 20 - контрактников. Офицеров был некомплект процентов на 50. Пошли слухи, что всю нашу дивизию отправят на Кавказ. Настроение было тревожное...

Командиром полка вскоре после передислокации в Нижегородскую область был назначен подполковник Станислав Морозов. За умелое руководство полком, отвагу в бою Станислав Морозов 12 сентября 1996 года был удостоен звания Героя Российской Федерации. Он скоропостижно скончался 2 апреля 2007 года.

21 декабря 1994 года подполковник Морозов получил директиву Генштаба о приведении части в полную боевую готовность для отправки на Северный Кавказ. Эта директива была для него, наверное, как гром среди ясного неба: полка как боевой единицы на тот момент фактически не существовало.

Как прошли в полку дни после получения директивы Генштаба, рассказывают ветераны полка...
«Товарищи офицеры!»

Олег ШАТОХИН, зам. командира 1-го батальона, капитан:

- На следующий день после того, как полк получил директиву Генштаба о развертывании полка, в полковом клубе собрали офицеров. Приехали командующий нашей 22-й армией генерал Ефремов, командование дивизии. «Товарищи офицеры! - как положено в таких случаях сказал подполковник Морозов, когда они поднялись на сцену. Все в зале встали. Сели, ждем, что скажет командующий. Мы люди военные, есть приказ, и все же командующий стал поднимать офицеров и спрашивать, есть ли уважительные причины, чтобы не ехать с полком. И началось... У одного жена больная, у другого - теща больная, у третьего детей некому в садик водить, у четвертого семье жить негде - «Не могу ехать!» К чести штатных офицеров полка, тех, кто в полку служил еще в Германии, поехать воевать согласились все.
Просьба одна: «Дайте квартиру!»

Федор СЕРГЕЕВ:

- Офицеры стали спрашивать: «Как нам быть с семьями?» Командир дивизии сказал: «Все просьбы пишите на бумаге». Просьба у большинства была одна: «Дайте квартиру!» Многие офицеры жили без семей в общежитии или в казармах. Семейные жили по две-три семьи в одной комнате, в модуле.

У меня, например, семья была в Арзамасе, контейнер с вещами пришел туда, а у многих офицеров, кто с полком из Германии был переведен, контейнеры были еще в пути. Дома в военном городке были построены, но никого еще не вселяли. Тем, кому ехать в Чечню, сразу же оформили документы на квартиры. На второй день мне дали ордер и ключи, за день все документы оформили. Были также просьбы найти детям садик и женам - какую-никакую работу. Пообещали.
«Жёны - хрен знает где, вещи - хрен знает где...»

Юрий СТЕПАНЕНКО, зам. командира 2-го мотострелкового батальона по вооружению, майор:

- Настроение у штатных офицеров в эти дни было плохое. Жилья - нет. У многих - жены хрен знает где, вещи - хрен знает где. И с таким настроением надо ехать воевать... Я свои два контейнера с вещами отправил из Германии в Иркутск к родителям, так они полгода там стояли в гараже. Мне квартиру дали в ноябре. Сразу меня отпустили в отпуск, забрал семью, оформил контейнер сюда из Иркутска. Контейнер шел долго, месяц. Приехали в Ново-Смолино пятого декабря. Спали на солдатских койках, зато в своей квартире. За 15 лет службы я первый раз получил свою квартиру - радости было полные штаны...

Куда ехать и зачем ехать, ради чего - самое главное. Никакой политработы в полку никто не проводил. Какая политработа, если даже не было замполита полка. Потом, когда эшелон стали формировать, прислали замполитом Гришина.
«Очень своевременно к нам приехали...»

Сергей ГРИШИН, заместитель командира полка по воспитательной работе, майор:

- В полк я был назначен в конце декабря 1994 года с должности психолога 752-го мотострелкового полка. Прибыл в полк и обратил внимание, что здесь царит атмосфера деловой активности, граничащая с трудовым энтузиазмом. Что намечается - не имел никакого понятия. Захожу к начальнику штаба, среди снующего туда-сюда народа сидит подполковник Чепусов. Подошел, поздоровались. «Очень своевременно к нам приехали. Вы знаете о том, что наш полк отправляется в Чечню? Буквально пару часов назад получили директиву», -смотрит на меня испытующим взглядом - как я прореагирую на это сообщение. Как офицер, я был готов ко всему. Чепусов спросил: «Как, собираешься ли ехать?» Я ответил, что солдат войну не выбирает. Поеду!
«Того нет, этого нет...»

Олег ШАТОХИН:

- Еще перед этим собранием ко мне подошел майор Васильев, только что назначенный командиром первого батальона: «Командир полка предложил тебя ко мне замом, майорская должность. Пойдешь?» - «Да конечно, - говорю, - пойду, куда я денусь?» Я служил командиром комендантской роты 47-й танковой дивизии. С Володей Васильевым мы дружили. Майор Васильев был смелый, отчаянный до безрассудства.

Взводных в полк начали привозить каждый божий день. Привезут взводных - вечером половины нет, разбежались. Кто просто так уехал, кто с рапортами. Причем приезжали в полк их мамы, папы, с адвокатами, которые писали командиру, что ввод российских войск в Чечню является неконституционным решением президента и на основании вот того пункта закона, и уводят ребенка-офицера. Утром полк стоит на плацу полностью укомплектованный, вечером половины командиров взводов нет. Уже было даже смешно. Я, как замкомбата, отвечал за боевую подготовку, разведку, в общем, был его правой рукой. Это были очень нервные дни. И особенно для командира полка Морозова. Он потомственный военный, сын генерала, служил в Афганистане, в Германии. Командир полка, а полка-то и нет. Помню, 24 декабря построились мы в полевом парке, первый батальон: Васильев, комбат, Яковлев, начштаба батальона, я и трое ротных. Вот и весь батальон! Солдат нет вообще! Построились, майор Васильев говорит: «Будем принимать технику». Она так и стояла прямо в открытом поле, когда полк из Германии вывели.

Я занимался приемкой БМП. Залезаю в машину, завожу, проверяю все системы. Смотрел только, как работают основные функции, чтобы воевать можно было. Если все работает, перегоняем машину в соседний парк и ставим, если нет, отгоняем ее в другой парк. Технику, взамен негодной, пригнали лучшую со всей 22-й армии.

На бумаге у нас все было отработано, отточено, все классно. Все по планам было замечательно с приемом техники, личного состава. Мобилизационные документы открываешь - хоть в золотую рамку их вставляй! А оказалось, что в реальной обстановке ничего не получается. Того нет, этого нет. Много было мелочей, которые трудно предусмотреть заранее. Например, проблема с аккумуляторами. Когда войска выводили из Германии, они уже были списанные, они же по приказу работали! Хватились технику заводить, а заводить-то нечем! Аккумуляторы уже осыпались! Хоть генерал им приказывай, работать не будут! И где их брать, новые?
«Мать, собирай мешок...»

Александр КОННОВ, заместитель командира полка, подполковник:

- В декабре 1994-го я служил заместителем командира 248-го мотострелкового полка в Воронеже, в это время стали отправлять бойцов в Чечню, по различным частям. Постоянно был старшим на погрузке эшелонов. Бурное было время. Приходили на вокзал провожать солдат, своих сыновей, и такие родители, что в нас, офицеров, яйца кидали! Приходилось терпеть. Я задачу получил, я ее - выполняю.

31 декабря 94-го сидим, пьем шампанское с начальником штаба полка, с утра, он - мне: «Слышь, Сань, давай к гадалке съездим, пусть погадает: поедем мы в Чечню или нет». - «Ну, давай...» Поддали еще чуть-чуть и в 12 часов дня поехали к этой цыганке. «Никуда вы, ребята, не поедете, не бойтесь», - нагадала. Приезжаем в полк, а там телеграмма, что я назначен на должность замкомандира 245-го полка. Вот и съездили к цыганке... «Давай водки, что ли, выпьем, - говорю начштаба Жене Березину, - да надо вещи собирать, завтра выезжаем». Домой приехал, жена к Новому году готовится. «Мать, собирай мешок, пару кусков мыла туда, трусы, носки...» - «Куда ты собираешься? Новый год же!» - «В командировку уезжаю!» - «Куда? В Чечню?» - «Наверное, скорей всего». Билеты взял, завтра вечером поезд. Новый год встретили кое-как, жена в слезах, в соплях. А по телевизору показывают штурм Грозного, там все горит. Куда ехать? В Москве пересадка, друзей встретил, говорят мне: «Да куда ты, Саня? Увольняйся - это не наша война». - «Мужики, прекратите!» Выпили с ними еще водки. Приехали в Ильино, нас встретили, привезли в Мулино в четыре утра. Я сижу на чемодане в вестибюле штаба, приехал генерал Воронов, командир 47-й танковой дивизии. «Кто такие?» Я представился. «Заходите. Ты что, подполковник, трясешься? Боишься, что ли?» - «Я не боюсь, а замерз, товарищ генерал!» - морозы тогда стояли сильные. Генерал офицеров собрал в классе: «Сейчас командир полка приедет - Морозов». Фамилия знакомая, вспоминаю, где мог его видеть. Входит - он, Станислав Николаевич, с Германии его не видел. «Здорово!» - «Здорово!» Поговорили с ним коротко. Он тогда сказал: «Офицеров в полку человек тридцать, бойцов - нет, все разбегаются, воевать никто не хочет, полный кошмар». - «Ты сам-то как настроен?». - «Не знаю как, посмотрим...» Полковника Морозова я знал как толкового офицера. Отчаянный он был парень, но и спокойный, выдержанный, очень грамотный. Молодец, в общем. Позвали нас на инструктаж. Командующий армией генерал Ефремов Иван Иванович рассказал нам «сказки», как мы будем воевать в Чечне...
«Нас успокаивали, убаюкивали...»

Сергей ГРИШИН, заместитель командира полка по воспитательной работе, майор:

- Нужно было организовать прием личного состава, постановку его на учет, принять замов по воспитательной работе, вводить их в курс дела. Замполиты батальонов были зрелые офицеры. Из направленных в полк офицеров замполитов рот каждого второго пришлось отправить назад. Приходили либо неподготовленные, без базового образования, либо такие, кто никогда не были на этих должностях. Многие замполиты приходили либо нежелавшие ехать в Чечню, либо «склонные к употреблению». Приходилось от таких избавляться. Надо было создать структуру, материальную базу воспитательной работы, подготовить офицеров-политработников, изучить их, чтобы не брать с собой балласт.

О политической задаче похода в Чечню мы ничего не знали. В полку в эти дни было много старших офицеров из штаба армии, округа. Все они нас успокаивали, убаюкивали. Чувствовалось, что руководство заинтересовано в одном: как бы полк скорей сформировать и отправить в Чечню.

«А где здесь американцы?»

Олег ШАТОХИН:

- В ночь со 2 на 3 января нам наконец-то привезли личный состав - 1800 человек, из Хабаровска, на самолетах. Вваливается через КПП такая толпа и первый вопрос: «А где здесь американцы?» - «Вы что, - говорю, - охренели совсем...?» Оказывается, этим ребятам сказали, что они летят на совместные учения с американцами. «А мы где?» - спрашивают. - «В России!» - говорю.

Потом я понял, почему в полк привезли солдат из такой дали: на Дальний Восток так просто от нас из Нижегородской области не убежишь. Солдаты были из Приморья, с Камчатки, Сахалина, из Хабаровского края.
«Морально были готовы...»

Андрей ЦОВБУН, разведывательная рота, рядовой:

- До того, как попасть в 245-й полк, я служил в городе Уссурийске Приморского края. После Нового года на военно-транспортных самолетах нас переправили в Мулино. Хотя офицеры и говорили, что нас готовят к учениям, все равно все мы знали - идем в Чечню. Так что морально к Чечне были уже готовы, но к тому, что доведется там увидеть - нет. О чем мы думали? Да о том, что придем в Чечню и все, всех победим. Что мы крутые «перцы» и нам все по плечу.

Большинство бойцов вообще не имело представления о правилах стрельбы, не говоря уже о тактике боя.
«Чувства страха не замечал...»

Владимир ПОНОМАРЕВ, старшина 4-й мотострелковой роты, старший прапорщик:

- Дальневосточники - народ был своеобразный... С первого дня стал замечать, что пацаны ходят обкуренные. Разговорился с одним, оказалось, что некоторые в полк с «травкой» приехали. Только приехали в Чечню, смотрю - уже бегают по полю, что-то ищут, хотя снег кругом. Что-то заваривали, мне предлагали попробовать, я отказался: «Нет, ребята, спасибо, никогда не курил эту «травку». Но нагрузки они переносили нормально, были приспособленные к жизни, не как москвичи. Сразу все как-то находили - смотришь, уже то козу ведут, то барана. Эти ребята бы не пропали нигде. Чувства страха я у них не замечал, они безрассудные были, ничего не боялись.
«С этими ребятами всех победим...»

Сергей ГРИШИН, заместитель командира полка по воспитательной работе, майор:

- Около половины прибывшего личного состава - из кадрированных подразделений. Истопники, каптерщики, кочегары, сторожа. В военном билете у него написано, что он водитель БМП, а он ни разу БМП и не видел. Написано: «оператор-наводчик БМП» - то же самое. На практике же - о своей военной специальности не имели представления. И таких была большая часть.

Если сравнивать призывной контингент из европейской части страны и дальневосточников, то дальневосточники - люди более жесткие, резкие в отношениях. Покруче, как говорит молодежь. Физически сильнее, закаленные. Не маменькины сынки. Прилетел очередной борт, в клуб заводят личный состав. Стоим с Морозовым, смотрим: рослые, крепкие ребята, в новых бушлатах, бронежилетах. Чувствовалось, что с этими ребятами мы всех победим. Никакого страха в глазах! Стоят настоящие русские богатыри. Когда они узнали, что поедем в Чечню, особого страха это не вызывало. Вряд ли они тогда осознавали, что осталось всего несколько дней мирной жизни, скоро ехать на войну. Личный состав все эти дни был предельно занят, у солдат не оставалось времени на глупости. Времени просто не было вообще. Но в то же время находились такие, что под любым соусом, даже если им оставалось на сон два-три часа, бегали через забор за водкой. Пошли какие-то разборки... Вникать в них у нас не было времени, надо было это просто гасить. Приходилось принимать соответствующие меры для наведения порядка в подразделениях.

Пока шла притирка - офицеры друг друга не знают, солдаты - тоже. Это была каша... Все нарушения дисциплины пресекали каленым железом, чтобы не дать этому развиться. Если кто-то попадался, наказывали его так, чтобы другим неповадно было. В период формирования от солдат, замеченных в чрезмерном пьянстве, неуставных отношениях, избавлялись сразу же.
«Лишь бы скорей отправить...»

Федор СЕРГЕЕВ:

- День и ночь, пока получали людей и оружие, никто из полка не уходил. Мой круг обязанностей был далек от исполнения обязанностей по штатному расписанию: принимать солдат, размещать. Все офицеры в эти дни были на все руки. Кто был под рукой у командира полка, тот и выполнял приказы. Первая неделя формирования - это был ужас! Сначала солдат даже размещать негде было, в клубе в кресла посадили. И солдаты - практически все дембеля, одни отморозки. Основная масса солдат быстро поняли, что поедут в Чечню. Человек двести сразу же придумали себе болезни и слиняли в санчасть, в госпиталь...

Офицеры и прапорщики стали приезжать в последний момент до отправки. Открыли все парки, заводили БМП в мороз - градусов 25. Гоняли солдат день и ночь, хоть чему бы научить. Ротных назначили, а взводных нет, в этом была еще беда. Солдат много, а командовать ими некому - взводных не хватает. Командование торопило: лишь бы скорей отправить, всеми правдами и неправдами.

Меня еще направили в дисбат за солдатами, сорок пять человек, их тоже привели. Половину дисбата направили в Чечню.
«Начали вооружаться...»

Александр КОННОВ, заместитель командира полка, подполковник:

- Офицеры - постоянно кто-то прибегает, кто-то убегает, запомнить не успеваешь - кто такой? Начали присылать офицерский состав. Жизнь пошла... Оружие привезли - валом, и в ящиках автоматы, и россыпью, как угодно. Начали вооружаться...

А вечером в казарме на двухъярусных кроватях - солдат на солдате, тесно. Идешь по казарме - один мат стоит, никто нормально ничего не говорит. Я сам там одурел окончательно, потому что, что такое замкомандира полка - это самому нужно быть как собака. Я до утра ходил с мегафоном. Мрак, сумасшедшей дом...
«В какой люк прыгнуть...»

Олег ШАТОХИН:

- Полтора суток мы только принимали людей. Разместили всю эту ораву сначала в клубе, рассчитанном на четыреста человек. Прислали с ними и сержантов, из учебок. Командиры отделений, наводчики-операторы, все были с удостоверениями.

Я на второй день пошел заниматься с экипажами, распределил по машинам и дал команду занять штатные места. И вижу, как наводчик-оператор с командиром БМП бегают по броне и думают, в какой же люк ему прыгнуть - они никогда не сидели там! Даже люка на башне не знают, в какой из них кому прыгать! Где он вообще в БМП сидеть должен! Мне чуть хреново не стало... Ну, пехоту можно быстро научить, а этих-то как научишь?
«Времени было катастрофически мало...»

Александр КОННОВ:

- В шесть утра подъем, и машина закручивается - опять стрельба, вождение. Из этих полутора тысяч оказались и матросы, и хлебопеки, и авиаторы. Никто ничего не умеет. Может быть, человек 50 было механиков-водителей, наводчиков орудий столько же, а БМП-2 никто не знает. Надо было учить, хотя бы две недели. Времени было катастрофически мало. Но сделали что могли.

В полку в эти дни работали офицеры дивизии, армии, все были разбиты на учебные группы. Присылаемые в полк из других частей округа офицеры убегают пачками, одних привозят - другие убегают, других привозят - эти убегают. Мои с Воронежа все держались: «Товарищ подполковник, мы уйдем только с вами!» - «Не позорьте, - говорю, - своих родителей и себя не позорьте, все это когда-нибудь закончится. На роду написано, что убьют - значит, убьют, не написано - не убьют». Они все со мной так и пошли в Чечню.
«Стрелял? Распишись три раза...»

Олег ШАТОХИН:

- И тут я выясняю, что из личного состава, кто прибыл, очень многие из автомата вообще никогда не стреляли! А их прислали воевать! Приходит в полк приказ: чтобы каждый солдат отстрелял и расписался в трех ведомостях. Чтобы никто не мог сказать, что наш солдат и автомата в руках не держал.

Утром я эту толпу - 462 человека - выгоняю в поле, в снег по пояс: «Противник справа! Противник слева!» - начинаем стрелять в сторону. Учил сержантов управлять боем. То же самое было и с экипажами БМП. Кормили обедом всех прямо в поле. Котелки снегом вытирали. Да еще мороз тогда стоял минус 25 каждый день. Не обошлось без ЧП: первый погибший у нас был при метании ручной гранаты. В той суматохе это ЧП, честно сказать, мы по-настоящему не осознали, хотя, конечно, жаль парня...

Живем мы в эти дни перед отправкой в Чечню так: в семь часов утра развод, строим всех, увожу на занятия. А лейтенанты, командиры взводов - приезжают и уезжают, приезжают и уезжают, я их даже не замечал, фамилий даже не знал. Опять новые приехали - опять уехали. Задачи командиром полка ставятся в день и в ночь. Я пришел к вечеру с полевых занятий, солдаты все падают, а у нас - совещание и задачи на ночь. Получение оружия, того, сего, ночь исправляем недостатки. Иногда часа в четыре утра уйду поспать час-другой, и так все это время до отправки. У командования армии была одна задача: выполнить приказ, отправить полк. Работала на наш полк тогда вся 22-я армия. Командующий армией в полку ночевал, да и все генералы.

Многие офицеры вообще не спали по несколько дней. Когда ты будешь спать, есть - это вообще никого не волновало.

Александр КОННОВ:

- Поселили нас, переведенных в полк из Воронежа офицеров, в каком-то модуле. Холод - а крысы бегают! Есть нечего - на довольствие нас не поставили.

Я Мулино тех дней вспоминаю, как, наверное, выжившие пленные немцы - Сталинград. Офицеры на ночь хоть домой, в семьи уезжали, а нам куда ехать? В модуль приходим в час, полвторого. Сережа Берсенев, офицер мой из 10-й дивизии, командированный в полк, спит в валенках и в бушлате под одеялом. На столе полбутылки водки, хлеб и кусок сала. Я наливаю полстакана водки, выпиваю, съедаю сала с черным хлебом и ложусь спать. А в шесть утра - подъем, и опять: стрельбы, вождение...
«Ты извини, но поедешь с нами...»

Юрий СТЕПАНЕНКО, зам. командира 2-го мотострелкового батальона по вооружению, майор:

- На меня уже пришел приказ о назначении комбатом в танковый полк. Я к Морозову подхожу: «Товарищ подполковник, как мне быть?» Говорит мне: «Юра, ты мне только помоги загрузить батальон. В Чечню ты не поедешь, не имею права тебя брать с собой». - «Конечно, помогу». Надо было хотя бы проверить, кто на что из механиков-водителей способен. Но главное - поднять технику, на колеса ее поставить. Аккумуляторов у нас сначала вообще не было. Технике было лет по 20 - 30. Из штабов округа, армии, дивизии приехали нам помогать много офицеров, все сидят и советуют, а делать никто ничего не умеет. Как раз морозы ударили под 30 градусов. Короче - караул...

Стали разбираться, и в итоге: пушки не работают, стабилизаторы - половина переломана, башни на некоторых машинах не работает. В итоге загрузили БМП с неисправными пушками в эшелон, так и поехали в Чечню. Процентов тридцать техники батальона было не боеготово.

Какой там уровень подготовки механиков-водителей, если на ручном тормозе начинают трогаться! Потом, потихоньку, когда в Чечню приехали, научились. Уровень выучки механиков-водителей был такой, что загружали машины на платформы один прапорщик и я. Все 40 БМП батальона. Никому ничего доверить было нельзя.

Когда эшелон погрузили, Морозов подошел ко мне и говорит: «Ты извини, но поедешь с нами». У меня челюсть и упала. «Не нашли мы, - говорит, - зама по вооружению батальона. Через два часа эшелон уходит, вот тебе мой «уазик», езжай на склад, получай оружие, бронежилет, спальный мешок, там уже на тебя выписано, с женой попрощайся и сюда». Я поехал на склад, забрал все это барахло, то, что положено, приехал домой, поцеловал жену, сказал: «Пока». Она в слезы, женщина же... А в квартире - ни хрена, ни мебели - ничего. И денег ни у меня, ни у жены нет. Какие деньги? Денег вообще не было. И поехал в Чечню...

Отредактировано Woldemar (2012-01-11 17:56:16)