Здравствуйте!
Приятно услышать однополчанина.Помню всех, названных Вами и Вас тоже.Не теряйтесь на просторах форума.Выкладывайте фото.
С уважением А.Аладин.

вот вам подсказки, там все доходчиво.
Прикрепляем фото к тексту!!!
про аватарку
Аватарная!!!
про профиль
Заполнение Профиля участника форума.
таам много чего интересного
Помощь по форуму.

Ляйснигский гарнизон (1963 – 1969 г.г.)
(продолжение №4)

Коты бродячие. Несколько эпизодов из гарнизонной жизни мальчишек.

Особых развлечений для детей военнослужащих в нашем городке было маловато – «кинушка», библиотека, спортивные игры. Когда в Ляйсниг приезжали передвижные цирк-шапито или зоопарк – ходили туда. Ясное дело, ходили и в город, но он небольшой, был быстро нами изучен, открытий особых там не было, и он был нам не очень интересен. Тем более, что для походов в город нужны были еще и денежки, а нас ими родители не баловали. И, понятное дело, учеба в школе, выполнение домашних заданий – все это занимало соответствующее время.
И все же оставалось его еще много свободного, особенно на каникулах.
Девочкам было проще – у них были другие интересы, и они всегда были постоянно чем-то очень заняты.
А нам же, мальчишкам, приходилось упорно искать «приключения» на свои буйные головы, чтобы не было скучно.
Естественно, что много времени мы проводили на территориях наших полков, везде лазили, всюду проникали, имели кучу знакомых солдат и сержантов. Конечно, очень нас тянуло к боевой технике и мы в ней, считаю, довольно неплохо разбирались. В некоторых моментах даже были на уровне солдата-первогодка.
Как-то стайка нас, мальчишек, бродила по нашему артполку и мы заспорили о работе замка орудия. Недолго думая, перелезли через забор у винтполигона (между спортзалом и каменными новыми боксами с Д-30 и ЗИЛ-131) в артпарк 3-го дивизиона. Там зачехленные орудия Д-1 стояли рядами по-батарейно, на колодках отдельно от машин под открытым небом.
Мы подошли к крайнему орудию, сняли чехол с его казенной части, и начали практически показывать друг другу, как открывается и закрывается затвор.
Часовой в это время был в дальней части поста, у деревянного автобокса, открытого для каких-то нужд. Услышав клацанье затвора орудия и наш оживленный разговор, он быстро объявился около нас. Солдат был не наш знакомый и к тому же старослужащий, поэтому, он без всяких лишних слов, легкими движениями тяжелых солдатских сапог по нашим мягким местам, вынудил нас быстро ретироваться через забор, откуда пришли. Потерли побитое, и пошли к свинарнику на большой сеновал прыгать и кувыркаться и бегать по полосе препятствий.
Жаловаться было некому – нам было строжайше запрещено шляться по артпаркам и около боксов боевых машин.
И все из-за того, что один из наших парнишек, по своему недомыслию, залез в боевой ЗИЛ-131 и утащил из него несколько сигнальных ракет.
Надо сказать, что на боевых транспортных машинах постоянно находилась часть боезапаса снарядов, ящики с патронами и гранатами для расчета орудия, сухпаек и сигнальные ракеты. Все ящики опечатывались печатью командира батареи, и ее нарушение было как ЧП.
Этот паренек начал хвастать ракетами перед взрослыми ребятами, предлагал вместе их запустить. Они быстро выяснили, где он их взял, надавали ему хороших щелбанов по лбу и вернули ракеты в батарею. Вообще у нас, у ребят, тогда действовало железное правило – самому без спросу в полку ничего не брать. И вот парнишка нарушил его.
Пропажу в батарее обнаружили довольно быстро, ее офицеры и старшина начали активно «прессовать» своих подчиненных на предмет признания вины. Дело в том, что солдаты и сержанты любили запускать ракеты на Новый год или после дембельского приказа, за что им, если ловили, всегда перепадало, иногда за это страдало целое подразделение. Вот они и старались раздобыть сигнальные ракеты всеми возможными способами.
Хотя ракеты быстро вернули, о происшествии узнал особист полка и он же доложил об этом командиру полка полковнику Данилочкину. Тогда-то и возникло его категорическое приказание о запрещении нам лазить по артпаркам и около боксов боевых машин.
Это запрещение нами, по возможности, игнорировалось, за что нам регулярно и доставалось.
Данилочкин имел привычку совершать обходы территории полка, проверяя порядок несения службы личным составом. И когда засекал кого-то из ребят в неположенном месте, немедленно вызывал сюда отца бродяги, а также разводящего и начальника караула.
И на головы всех присутствующих взрослых, особенно часового, обрушивались громы и молнии. Часовой, как правило, еще и отдельно наказывался. Ребенка передавали отцу для дальнейшего воспитания, а довольный Данилочкин шел дальше по своему маршруту.
И меня несколько раз так передавали отцу.
Кстати, сын Данилочкина Сергей был таким же «шатуном», как и мы все, и так же, изо всех сил, вместе с другими ребятами, улепетывал из опасного места при приближении его отца. Если его отец все же ловил, то Серегу потом могли несколько дней не выпускать погулять.
Так как мы все равно шныряли везде и всюду, то особенно у молодых солдат, что заступали в караул, возникал вопрос, что же с нами делать.
Помню, один такой солдат, готовясь в караул, спросил об этом у сержанта, показывая на меня – я как раз крутился в казарме.
Ответ сержанта мне хорошо запомнился. Он спросил солдата, что когда ты увидишь на посту бродячего кота, ты что сделаешь? Не обратишь внимания? А если он нагло ведет себя? Шуганешь его? Так вот эти пацаны тоже как неугомонные и нахальные бродячие коты, если видишь, что нарушают – гони без всяких сомнений, а то пострадаешь от Данилы (такое прозвище комполка было у солдат).
В реальности было так: если на посту стоял знакомый или молодой, то просто поворачивал назад, а если старослужащий, которого мы не знали, то частенько происходили эксцессы, наподобие того, о чем я рассказал.
В таких случаях мы никогда на солдат не обижались – хорошо понимали, что такое служба.
Для меня, да и для моих друзей, активное бродяжничество по полку закончилось в пятом классе. Начались поездки в школу в Гримму – напряженная школьная программа требовала соответствующей отдачи. Да и в полку нам был знаком каждый камешек, ничего особо интересного для нас там уже не было, все было известным и привычным. В полк теперь приходили по делу: в кино, в библиотеку или в спортзал, и не через забор, а через КПП. Появились другие, более взрослые интересы, например, я себе «организовал» велосипед (нашел на городской свалке старые части и детали, мне их привели в порядок в артмастерской полка: подварили, покрасили и помогли собрать). С другими ребятами, что тоже имели велосипеды, много ездили по округе и заезжали довольно далеко. Поэтому очень хорошо представляю себе немецкую глубинку.
А где-то в седьмом классе мы начали влюбляться в наших девочек.
Помнится, сидим мы в середине весны на детской площадке под грибочком, а мимо проходила одна из наших девчонок. И вдруг мы заметили, как она за зиму изменилась! Из нескладного и очень вредного «скелетика», как-то незаметно для нас, стала превращаться в стройную грациозную и фигуристую красавицу. И мы вместо того, чтобы, как всегда, ее подразнить, молча, озадаченно и удивленно, уставились на нее. А она вдруг вся вспыхнула, изобиделась чего-то на нас, да ни с того ни с сего, еще и обозвала. А мы, какие-то растерянные, впервые ей тем же и не ответили, наоборот, даже хотели угостить модной тогда жвачкой, да не успели – она быстро умчалась.
Для нас, парней, начиналось новое и неизведанное. И мы начали с девчонками по-настоящему дружить. Оказалось, что они совсем не пустые «стрекотухи» и отчаянные ябеды, а умницы, интересные собеседницы и хорошие верные друзья. Некоторые из моих друзей парней и девчонок повлюблялись друг в друга, но это была первая, невинная, школьная любовь, наверное, самая нежная из всех.
Нашу же эстафету шатания по полку успешно продолжили, как мы их называли, «мелкие». И моего братишку Сашу, тоже, как и меня, ловили в неположенных местах и со скандалом передавали отцу.

А особист полка дядька был серьезный и дело свое знал хорошо. Фамилию его не помню, звание его было, по-моему, капитан, но точно уже не уверен.
Однажды наша неспокойная компания решила вскрыть и обследовать старое немецкое бомбоубежище около заброшенного бассейна за новым ДОСом №4.
У нас тогда были очень популярными легенды о подземных ходах, связанных между собой, о спрятанном там фашистами оружии, всяческих сокровищах и так далее.
Вход в бомбоубежище если смотреть в сторону немецкой больницы был в метрах 20-ти дальше за бассейном и правее его.
В него вел подземный сквозной кирпичный с бетонным перекрытием ход длиной метров восемь, с обеих его сторон были каменные ступенчатые спуски. В середине этого хода перпендикулярно к нему также в сторону больницы был сделан довольно широкий тупиковый коридор длиной метров четыре-пять, в конце которого справа и слева были входы непосредственно в само убежище. Эти входы были заложены кирпичными стенами. Закладка входов была сделана по-немецки качественно и надежно, слоем в несколько кирпичей – простучать, как мы не старались, было невозможно, выковырять кирпичи тоже.
И вот мы решили один из входов вскрыть и узнать, что там дальше. У меня дома в подвале имелось старое немецкое зубило, пару парнишек нашли молотки, все приготовили фонари.
Сижу вечером дома, с нетерпением предвкушаю завтрашнее приключение, как вдруг к нам домой заходит особист полка. Здоровается с матушкой (она была на кухне) и подзывает меня к себе. А ну-ка расскажи-ка нам, что вы там завтра собираетесь делать около старого бассейна. Я, конечно, начал отнекиваться, а он подробно маме рассказал о нашей задумке, даже про инструменты знал, еще и добавил, что там может быть всякое, в том числе и мины. Мама как услышала про мины, сразу же дала мне хорошего подзатыльника и пригрозила руки-ноги поотрывать, если буду и дальше глупостями заниматься. Хорошо зная, что она всегда выполняет такого рода угрозы, вынужден был пообещать гостю, что не буду ничего предпринимать в этом злополучном бомбоубежище.
Вскоре пришел отец, с особистом они были хорошие друзья. Они сели на кухне, батечка выставил пивко и отличную самодельного засола рыбку (она добывалась в ночных браконьерских налетах на немецкие озера). Отец узнал про причину прихода особиста и запретил мне не только участвовать в нашем предприятии, но даже думать о нем. Пришлось окончательно от него отказаться.
На следующий день узнал, что особист обошел семьи всех участников нашего дела и поэтому, как бы мы нам не хотелось, но на нашей задумке был поставлен крест.
А утечка информации произошла из-за одного из наших парней. Он обо всем рассказал своей младшей сестренке, та – маме, мама следующей маме и так далее и, в результате, довольно быстро дошло до нужных ушей. Особист, вместе с матерью того парня вытянул из него все, что надо, а дальше сработал на упреждение.
Вообще подземные ходы были не совсем легендой.
В зенитном полку за офицерской столовой и небольшим плацем была автомойка. И вот во время помывки грузовик ЗИЛ-164 задним колесом вдруг провалился под землю, по самый кузов. Его с трудом вытащили, и оказалось, что он провалился в глубокий подземный коридор, выложенный кирпичом. Когда солдаты посветили фонарем в узкую верхнюю щель, что осталась после обвала земли и кирпичной кладки (в другую сторону, куда вытаскивали грузовик, подземный ход был сильно разрушен и полностью засыпан), то сказали, что виден в рост человека высокий ход, уходящий вдаль, и виднеется что-то похожее на решетку. В провале также был виден верх кладки арки также заваленного бокового прохода.
Сразу собралось много народу, было предложение все раскопать и обследовать. Пока взрослые советовались, один шкет из зенитного полка с фонариком вдруг спрыгнул вниз и попытался пролезть в эту узкую щель. Но она была настолько узкой, что даже этот паренек застрял, и пришлось одному из солдат тоже спуститься вниз и, под смех присутствующих, выдернуть малого за ноги из щели, как морковку из земли.
Ох, как у нас, мальчишек, разгорелись глаза, как мы тогда забегали вокруг места происшествия! Но наши отцы были мудрыми и предусмотрительными людьми: около провала сразу был выставлен солдатик, который нас от него отгонял подальше, а ночью за этим местом присматривал часовой близлежащего поста
Это оказался старый, начала века, канализационный коллектор, который из-за нарушения системы водоотвода автомойки, постепенно подмывало. В результате он разрушился и не выдержал веса машины. Была вызвана немецкая бригада, и они все восстановили.
Мы тогда очень жалели, что нам не удалось узнать, что ж там за такая решетка и куда это все ведет. И продолжали свято верить в сеть подземных ходов, что пронизывала территорию замка, города и округи.

Был в Ляйсниге городской провал, про который, по крайней мере, у нас в гарнизоне, ходили нехорошие слухи.
Это был огромный и очень глубокий провал на Солнечной улице (Зонненштрассе), использовавшийся как городская свалка. Эта улица начиналась у главного КПП зенитного полка и шла вниз в сторону ручейка. Размерами он был приблизительно метров 300 на 150. Стены этого провала были песчаными, три стороны были обрывисты, глубиной от 10 до 20 метров, а одна сторона покатая, на ней сохранилось метров пятьдесят узкоколейки под уклон и грузовая вагонетка.
Туда мы иногда хаживали пострелять из рогаток крыс и покататься на вагонетке.
Говорили, что на этом месте под землей была большая выработка, якобы во время войны там было устроено какое-то военное производство и все это было взорвано при подходе нашей армии. Будто бы вместе с работавшими там пленными и другими невольниками. Не знаю, это правда или нет, но такие разговоры были.
Родители рассказывали, что немцы всегда уходили от расспросов на эту тему, даже русская переводчица при нашей комендатуре (этническая русская, приехавшая сюда из советской России вместе с мужем немцем в двадцатых годах прошлого столетия) всегда отвечала, что ничего не слышала и не знает.
Сейчас этого провала уже нет, его засыпали строительным мусором от разрушенных строений наших городков и его территорию полностью рекультивировали.
Гуськов Владимир Владимирович, январь 2017г.