Готовить было у нас бессмысленно, т.к. перед выходом за дверь казармы на посадку в кузов в той самой комнате деж. по батальону, лично командир роты вдвоём со старшиной проверили содержимое моего вещмешка и чемоданов остальных дембелей партии. За несколько часов до этого я застал старшину роющимся в моём вещмешке в учебном классе на чердаке, где мы, в предверии отъезда, складывали наш скарб. При шмоне в дежурке старшина потребовал, чтобы я оставил коричневые нитяные офицерские перчатки. Нас заставляли их покупать для строевых смотров. Некоторые сняли и оставили эти перчатки. Я отдавать отказался. Командир роты сказал старшине, чтобы он отстал от меня. Некоторые умники из других партий организовывали, чтобы по выходе из дежурки им в подъезде перед посадкой в машину, или непосредственно в кузов, кидали тюки с запретными вещами. Этот номер не проходил. Партию выгружали из машины на повторный шмон. А во Франкфурте на пересылке искали только боеприпасы и порнографию.
У нас ещё пытались вывозить магнитофонные кассеты с музыкой западных радиостанций. Мы ж эфир писали. Тогда это имело культурную и финансовую ценность. Вставки в погоны запрещались, как на дембель, так и во время службы.

На фото он смотрится
, как бдто окна выбиты,зияют чёрными дырами, не видно оконых рам-вот и возник вопрос.И гложут сомнения это -дом разведбата ?В этом углу начиналась тропинка которая вела к дому офицеров , вдоль форельзее, и и в этом же углу была свалка,которую переодически вывозили,по очереди все подрозделения городка.

Тут секретка была. Я только в 2006-м обнаружил там два помещения и подиум непонятного назначения. Напротив нее, перед умывальником, откуда в окне виден надземный переход во взорванный корпус, сидел лейтенант-начфин. У всех замов комбата и у начштаба были писаря-срочники. Начфин справлялся в одиночку. И на службе появлялся далеко не каждый день.